За окном темно, а в гостиной у меня горит свет, шумят гости. Вхожу за яблоками на кухню, тянусь к вазе. Слабый люминесцентный свет вытяжки освещает только газовую плиту, поэтому приходится искать вазу наощупь. Слышу шуршание. Замираю, вслушиваясь в незнакомые звуки… Через стенку приглушенный смех подруг. А на кухне тишина. Да нет, видно показалось… Откусываю яблоко. Снова шорох. Я перестаю жевать и вглядываюсь в освещенное место. В открытой духовке вижу тень от женской руки, вернее, видна только кисть с длинными тонкими пальцами. Кисть без тела очищает луковицу, и это шуршание не что иное, как шорох луковичной шелухи… Жутко, но интересно. Наконец-то я своими глазами вижу невероятное и могу показать кому-либо еще! Зову из гостиной друзей. Все сбегаются, шепчутся, выглядывая из-за холодильника. Странно, но женская кисть не испугалась и не исчезла, только перестала очищать лук…
Вдруг из духовки стали вылетать похожие кисти, множество кистей женских рук, одетых в медицинские перчатки. Страх заставляет нас с криками убегать в гостиную. Я сквозь толпу тоже пробираюсь туда… Комната вырастает до неимоверных размеров, стен не видно, только в темноте кружатся белые медицинские перчатки, одетые на женские кисти. Их много, они хватают всех за шеи, приподнимают над полом… И душат, душат!
Я прячусь в темноте и судорожно вспоминаю молитву: «Господи! Еже еси на небесих! Да святится имя твое, да прибудет царствие твое…». Визг, крики ужаса, пролетающие мимо моей шеи белые резиновые призраки, беспомощно болтающиеся над полом ноги, смертельно бледные задушенные шеи, безумные глаза таких знакомых, но мертвых лиц…
Но я еще жива, я дышу, захлебываясь слезами, и в исступлении шепчу: «Господи! Спаси и сохрани меня, господи!»
